Цыганочка Аза

В этот жаркий июльский вечер я был дома один.
Супруга моя отдыхала на югах, днем покрываясь ровным загаром кавказского солнца, а ночами - кремом известной всем дамам нетяжелого поведения за пятьдесят фирмы «С Перми», который на мою благоверную наносили молодые любители быстрого перепихона с ненасытной давалкой.
С собой меня не взяли, и правильно: нахуя я нужен даме, которая решила немного сбросить напряжение, накопившееся за год, и получить курс маточно-кишечного массажа?
Я же, будучи нормальным куколдом, маялся от безделья, также пребывая в законном отпуске. От скуки я шарился по порносайтам, рассматривая фото и видеопродукцию тяжелого, сверхтяжелого и нетрадиционного содержания.
Пах уже ныл и чуть зудел, предчувствуя обильное семяизвержение на заранее приготовленное мной полотенце.
Внезапно в дверь тихонько постучали.
Обозленный тем, что меня отвлекли в такой неудачный момент, я со всеми матюками на языке натянул первые попавшие в руки шорты и проследовал ко входу, намереваясь послать всех гостей в сраку дьявола…
Рванул дверь. На пороге стояла цыганка.
Было ей лет 18-20. Она улыбалась, скромно и даже испуганно.
Желания послать гостью ебаться конем застыло у меня на губах.
Во-первых, она была женщиной, а джентльмен такого не позволит!
Во-вторых, гостья была чертовски красива. Просто охуенно красива. Черняво-чернобровая, смугленькая, худенькая, гибкая…
В-третьих, предложить этой даме ебаться конем было бесполезно в силу того, что она уже была беременной. И глубоко, месяц восьмой-девятый, не меньше. По крайней мере, живот ее был огромен. Я сразу подумал – двойня!
Я застыл в проеме двери, открыв рот.
Цыганка улыбалась и испуганно спросила:
- Не дадите немного денежек? И какую-нибудь еду? Если есть…
Затем она опустила глаза и улыбнулась еще шире и еще испуганнее. Я проследил за ее взглядом и заметил, что шорты на мне обтягивали основательно эрегированный и потому вполне просматриваемый хуй.
- Черррт… Погодите минутку, - пробормотал я, прикрыл дверь и задумался. Затем медленно забрал из вазочки на полке три сотенных купюры. Снова помянул черта: - Чччерт… Охуеть…
Снова открыл дверь, уже и не ожидая там кого-то увидеть, но… Гостья стояла спиной к двери, говорила что-то в телефон и хихикала. Услышав шум замка, она судорожно развернулась и снова натянула серьезную маску.
- Вот! – Я протянул купюры. Цыганочка мгновенно схватила игрушку их и без стеснения спрятали в лифчик, который, похоже, был на размер больше. Глаза ее на секунду загорелись.
- Ой, спасибо вам! – Негромко, но благодарно прошептала она. – Спасибо!
Она уже повернулась ко мне спиной, когда я внезапно осипшим голосом сказал:
- Я могу и больше.
Цыганка обернулась.
- Три тысячи. – Сказал я. – Но не просто так.
Было видно, что женщина заколебалась. Я же сделал равнодушный вид:
- Ну, не хочешь…
Она схватила меня за запястье – рука была крошечной и очень горячей - коротко кивнула.
- Входи. – Я впустил ее в прихожую.
Гостья быстро окинула прихожую взглядом профессиональной воровки. Наш ремонт явно произвел на нее впечатление, и она зацокала языком.
- Что хочешь? - спросила она. – Учти, ромалэ знают, где я. Найдут – глаза выколят!
Я засмеялся.
- Ой, ой, ой! Не волнуйся, родная. Ничего, чего бы ты не захотела сама. Но имей в виду – украдешь у меня – накажу. Это справедливо?
- Нуу… - она улыбнулась. – Мужики… Давай скорее!
Мы пошли в спальню.
- Ух, какая ты горячая… - я уже чувствовал к ней особое отношение. Не было церемоний, стеснения или заигрывания. Просто купил экзотическую бабу и всё. - Послушай. Я очень возбужден… Мне надо просто кончить. Эээ… Хочу подрочить на твой живот. Вот три тысячи.
Я подошел к своему столу и достал пачку денег, перетянутую резинкой. В этот раз цоканьем не обошлось. Глаза ее вспыхнули алчным огнем. Она сглотнула, приняла три зеленые купюры, но в лифчик прятать не стала, положила на стол. Зато достала три сотни и добавила их туда же.
Я спрятал пачку тысячных снова в стол, небрежно кинул цыганке:
- Раздевайся и на колени. Я схожу поссу.
Она кивнула и принялась стягивать длинное цветастое полупрозрачное платье до пят.
Я вышел в ванную комнату. Включил воду, стал слушать. Через три минуты услышал то, что и ожидал, неспешно вышел.
Она возилась с замком входной двери, пыхтела, вся красная.
- Защелка открыта, - сказал я негромко. – Но вот второй, нижний замок закрыт. Вон ключ.
Я кивнул на полку с книгами, где между томиков Бодлера и Батая лежал неприметный ключ. Цыганка испуганно смотрела на меня.
- Раздевайся, - снова приказал я. – И если я найду у тебя свое…
- Нет… Неет… - зашептала она.
Я подошел и влепил ей пощечину.
- Аванс, - сказал я с улыбкой. – Если ты не взяла ни одной лишней копейки, я дам тебе еще тысячу и отпущу.
Она заплакала, сползла на пол. Рука ее при этом ловко скользнула в лифчик и извлекла перевязанную пачку денег. Я был готов к спектаклю и успел схватить ее за тонкое запястье.
- Помнишь? Мы договорились. Или три тысячи и мазок спермы на живот, или… нууу?
- …наказание, - прошептала она.
Я рывком поставил ее на ноги и снова влепил пощечину.
- В ванну! – скомандовал я. Толкнул тоненькое тело. Она едва не упала, но покорно вошла в ванную комнату.
Там я ее раздел, - из лифчика вывалились еще и мои наручные часы и перстень – толкнул в ванну. Она села, прикрыв крупные налитые груди с огромными ареолами и длинными стоячими от страха и возбуждения сосками тонкими изящными руками. Я неспешно скинул шорты. Хуй стоял в предвкушении.
Струя мочи ударила в ее щеку, она откинулась, принялась хватать воздух разинутым ртом, тогда я прервался, развернул ее лицо к себе и грубо вставил залупу в рот. Моча снова хлынула, глаза воровки полезли на лоб, она пыталась вырваться, но я держал ее крепко. Ей ничего не оставалось, кроме как глотать мою мочу. Впрочем, я быстро вынул хуй изо рта и с наслаждением обоссал все худенькое тело и особенно – огромный живот. Среди потеков моей светлой мочи по дну потекли и темно-желтые. Похоже, моя гостья обоссалась от страха.
Я кинул ей лейку душа: мойся! – и принялся наблюдать, как цыганка покорно намыливает тело, сиськи и голую пизду. Помог ей помыть спину и жопу. Остальное чистым мне не нужно!
Я снова рванул женщину из ванной. Она не устояла на ногах, но я, не останавливаясь, поволок ее в спальню жены.
Увидев все приспособления, цыганка побелела.


Я уже писал, что я куколд. Не стыжусь этого. Есть рыжие, есть ревнивые. Есть нимфоманки. А есть – куколды.
Я вот, например. Но это не значит, что мне не нужно вступать в интимные отношения. Но у моей жены своя жизнь. Тоже интимная. Она сама находит ебарей, иногда я переправляю ей каких-то новых знакомых. А поскольку она у нас – еще и госпожа, не прочь побэдэсээмить, спальня у нее соответствующая.
Посредине – специальное ложе с разными приблудами: ножки фиксировать, поднимать-опускать верх, низ, рядом - специальные ремни, прикрепленные к потолку, огромный наклонный деревянный крест буквой Ха. Ну и всякие там плеточки, цепочки, фаллосы…
Затейница она у меня.
Спальня небольшая, но уютная. Звукоизолированная опять же. Занавесочки багровые, тяжелые… Ночники… Все так интимно, таинственно. Моя тут может до утра резвиться, с двумя-тремя, а потом проводить их, рухнуть ко мне в кровать, и, пока я скрупулезно вылизываю ее осемененные щели, лениво рассказывать подробности сегодняшней случки.
По-моему, у нас идеальная семейная жизнь. Жене хорошо? Отлично! Мне хорошо? Да замечательно!
Когда я втолкнул гостью в спальню жены, она, увидев все это великолепие, побледнела и реально испугалась. Наверное, подумала, что это комната для пыток…
Ну… так-то… немного да…
Я снова толкнул ее в спину, и цыганочка, не устояв на ногах, приземлилась на станок. Не давая пленнице возможности осмотреться и перевести дыхание, я прижал ее спиной к кожаной поверхности, руки развел в стороны и зафиксировал в защелках, затем тоже самое проделал с ногами. Взглянул в глаза женщине. Они были расширены и наполнены слезами.
- Знаешь, - сказал я. – Человеческую природу ведь не переделать. Если он родился вором, то его только могила исправит.
Ладонь моя лежала на огромном, бледном, с синими веточками кровеносных сосудов, беременном животе. Он ощутимо дрожал.
Идеально.
- Я… Я больше не буду… Честно! – прошептала она, вглядываясь в мои глаза и пытаясь понять мои намерения. – Ты… Ты просто… что ты там хотел? Подрочи на мой живот. Вот, я же голая перед тобой.
Я, внимательно слушая ее, подошел к высокому столику на колесиках, с полок стал собирать принадлежности и класть их на столик.
- Или знаешь… - в ее голосе появились нотки истерики, - выеби меня. Ты ж хочешь. Выеби просто. И отпусти. Я ж никому… Клянусь. Ты прав, прав, это ж я, я сама виновата!
- Конечно сама, - тихо засмеялся я и подкатил столик к ее ногам. Взял пульт, нажал на кнопку. Таз цыганки поехал вверх, ноги развелись, согнулись в коленках. Она теперь удобно демонстрировала мне свою промежность. Хммм… Между широких половых губ было мокро. – Это твоя природа. Я не сомневался, что ты уговор нарушишь. Нуу… процентов на девяносто! Хотя ты могла получить деньги – хорошие деньги! – и спокойно уйти. Но… Охота пуще неволи.
Я засмеялся, скинул одежду. Взял со столика специальное масло, обильно полил женское тело, принялся растирать его по мягким грудям, животу, ляжкам. Моя цыганочка заблестела и выглядела теперь просто умопомрачительно.
Следующим этапом были резиночки, которые я аккуратно надел на основание молочных желез пленницы. Она дважды вскрикнула, злобно зашипела. Я отошел на шаг, полюбовался: эти грудки теперь напоминали мячики, не футбольные, конечно, поменьше, но такой же идеально круглой формы.
Таак… На соски – изящные закрепки. Цыганка вскрикнула и зашипела снова. Змеюка, хе-хе!
- Терпи, милая, - я с улыбкой потрепал ее по щеке, - некоторым это нравится. А вдруг и ты привыкнешь, за уши потом не оттащишь.
- Будь ты проклят! – неожиданно прошептала цыганка. – Я тебя прокляну! Ты еще не знаешь, что у…
- Кстати, - перебил я ее, - тебя как называть? В проклятья я не верю. Ну, максимум в гипноз. Да и то не все ему подвержены.
- Зачем тебе мое имя? Я тебя и так проклинаю! – закричала она, - шакал, что ты…
Но что она хотела сказать, я не узнал, поскольку, пожав плечами – не хочешь, как хочешь, будь безымянной! - вставил ей в рот шарик и щелкнул застежкой на затылке.
Вернулся к промежности. Насвистывая, натянул на женские ляжки специальные резинки на липучках, которые служили креплением для прищепочек. Прищепочки эти я закрепил на половых губках, которые шестиконечной звездочкой растянули цыганскую щель, бесстыдно обнажив довольно широкий вход во влагалище.
На столике еще оставалось несколько анальных пробок, лубриканты, перо для щекотки, пара фаллосов. Я немного подумал, затем вставил в анус пленницы указательный палец. Вдавил – он легко вошел на всю глубину. Женщина забилась, замычала, глаза ее просто сияли яростью и ненавистью. Я чуть пошевелил пальцем – просторно! - добавил второй, который вошел также легко. Третий. Ммм???
- Ого, - ухмыльнулся я. – А ты, милая, любительница анального секса? Точнее – профессионалка?
Самая крупная пробочка почти сразу же вошла в сфинктер, а женщина застонала.
Хмм… Что это? Нотки удовольствия?
Что ж, пора…
Я тоже намазался маслом, стал над беременным животом и принялся тереться о него: не спеша, тщательно. Вначале мошонкой, потом уздечкой под головкой. Легонько сжимал это чудо природы бедрами, делал возвратно-поступательные фрикции промежностью.
Член стал напрягаться, все сильнее и сильнее. Но думать только о собственном удовольствии я тоже не учитывая, какое зрелище открывалось перед моими глазами и руками! Разведенные ножки, растянутые до беспредела длинные срамные губки… Вход вглубь был открыт и манил. Я легонечко шлепнул ладонью по круглому отверстию. Цыганка вздрогнула, дернулась. Я шлепнул еще раз, сильнее.
Женщина, до того затихшая, снова замычала сквозь шарик. Впрочем, меня это не отвлекало. Я шлепнул ее по внутренней стороне ляжек.
- М!
Еще!
- М!
По пизде!
- М! М! М!
Она дергалась, явно возмущалась… Но… складки влагалища на моих глазах раздвигались, открывая вход и недвусмысленно приглашая меня войти, влага тихонько, но непрерывно подтекала из глубины, розовая бесформенная плоть подергивалась, отверстие ритмично сокращалось… Затычка анальной пробки тоже ходила ходуном.
Я двинулся спиной назад, остановился. Теперь моя мошонка висела над лицом женщины, я снова неторопливо согнул немного ноги и опустил яички на это прекрасное личико. Залупа уздечкой касалась ее нежного подбородка, румяной щеки.
Ладони мои опустились на груди пленницы, ощупали их, вначале очень осторожно, одними легкими касаниями. Затем я дернул и сорвал закрепы – она охнула! – отбросил их прочь, взял крупные соски беременной женщины пальцами, перекатил их подушечками, чуть сжал. Сильнее. Сильнее.
Цыганочка застонала. Теперь-то интонацию желания было невозможно не услышать… Я стал скручивать соски – левый, правый, одновременно, левый, правый, одновременно… Груди, перетянутые резинками, затвердели, потемнели и стали особенно чувствительными. Они выделялись даже в полумраке, даже на смуглом цыганском теле.
Еще одно грубое касание сосков, а затем я резко шлепнул по левому ладонью. Цыганка вскрикнула, а из торчащего столбика выделилась белая жидкость.
Я наклонился и самым кончиком языка промокнул капельку. Оглянулся на цыганку: ей открывался вид на мой анус, мошонку и ствол члена снизу. Надеюсь, она там наслаждается?
Капелька оказалась безвкусной, но приятно-тепленькой. Я обхватил сосок губами, принялся доить, периодически оборачиваясь вокруг него язычком и прихватывая осторожно зубами. Женщина охала, тяжело дышала, елозила всем телом…
Я повернулся к ней, освободил от шарика. Она судорожно принялась облизывать обильно вытекшую слюну. Но молчала. И в глазах ее уже не сияли ядерные взрывы ненависти.
Мне тоже не хотелось говорить, вместо этого я вернулся к прежним играм с грудями и сосками. Приопустил свой таз, который теперь нависал над лицом цыганочки в нескольких сантиметрах. Не укусит?
Но она не укусила. Зато я почувствовал на коже мошонки горячее дыхание. А потом дыхание приблизилось и сменилось влажным прикосновением.
Моя ты умничка.
Я снова шлепнул женщину по соску. Она вздрогнула, ойкнула. Но… не более того.
- Больно? – прошептал я.
Она помолчала, потом пробурчала:
- Все равно прокляну.
Я тихо засмеялся и принялся сосать по очереди соски, выцеживая из них молозиво.
Цыганка еле слышно застонала. Потом сказала сердито:
- Да выеби ты меня, блять, наконец-то! Достал.
В этот момент в дверь застучали.
***********

- О! О! – засмеялась цыганка. – Ща кто-то сам манды получит!
Я вышел в прихожую. Глянул в глазок.
На лестничной площадке стоял огромный кучерявый мужик цыганской внешности, с длинными усами.
Он загрохотал еще раз.
Я метнулся в свою спальню, взял там кое-что, вернулся и приоткрыл дверь.
Цыган в первую секунду опешил: я был голым, блестел от масла и улыбался. Он на секунду смутился, но быстро опомнился:
- Прости…те… Тут должна была… быть… цыганка… худая такая… беременная… По квартирам… Видел?
Я открыл дверь шире и сделал приглашающий жест рукой.
Он колебался, глядя исподлобья. В этот момент из спальни раздался голос моей пленницы:
- Шоша! Шоша? Ты? Я тут. Я тут. Убей эту сволочь!
Шоша мрачно и бесстрашно смотрел на меня, удивляясь моей улыбке. Он грозно шагнул в квартиру, я отступил в сторону, указал на дверь, теперь – в спальню, к моей пленнице.
- Ты… Ты что…?
Он рванул в помещение, посреди которого белело тело его беременной подруги, в ярости обернулся ко мне, занес кулачище, размером с мою голову…
…и я помахал перед его носом внушительной пачкой денег, на которую уже зарилась соплеменница.
Цыган замер. Кулак он не опустил, но в его расширенных и горящих медным огнем глазах я увидел то, на что и рассчитывал. Я спокойно положил деньги на живот цыганке.
- Это твое. Там достаточно для самой элитной шлюхи. Но ты сам знаешь, при всем уважении, это… - я небрежно кивнул на распятое перед двумя мужчинами голое, блестящее тело, - не элитная… Поверь… вашей женщине не грозит ничего. Она не выполнила уговор, ответила на добро обманом. Я обязан ее наказать. Ты меня как мужчина поймешь. Если считаешь себя мужчиной.
- Мы цыгане, - процедил гигант, - мы иногда обманываем… И я…
- Шоша, - запричитала цыганка, перебивая спасителя, - ты не видишь? Он ебанутый! Шоша! Что ты стоишь? Въеби ему. И отпусти меня!
- Цыц, - бросил злобно Шоша, не глядя в ее сторону. – Не перебивай мужчину!
Потом спросил:
- Он тебя трогал?
- Ты тоже ебанутый? – прошипела она. – Нет, блять, я сама легла. Кто ж все это приспособил?
- Мучил? – уточнил цыган.
- А ты на ее пизду посмотри, - вмешался я в разговор. – Посмотри, посмотри. Она ж течет как сучка! Как же надо ее мучить, если под ней уже лужа!
- Я посмотрю, посмотрю, - мрачно сообщил Шоша. – И если… Мне и деньги не нужны…
Слова говорили одно, но я видел, как смотрели его глаза на пачку на животе цыганки.
Все нормально. Самец должен быть грозным. Мрачным. Брутальным. Альфа-самец, ёпт… Но я видел и то, как округлилась его ширинка.
- Так что ты хочешь? – уже спокойнее поинтересовался Шоша.
- Только хорошее, - улыбнулся я. – Выеби ее, бери деньги, свою шлюху и уходите.
- Всё, что ли?
- А ты хочешь что-то еще? – засмеялся я.
- Шоша… Шоша… - настороженно зашептала цыганка.
- Да заткнись, - повернулся к ней гневно тот. – Ты и так со всем табором переспала. Палкой больше… Тем более моей…
Он впервые гордо улыбнулся. Но быстро натянул серьезные щи – альфа-самец, ёпт! – и приказал:
- Уёбывай!
- Нет, нет, - засмеялся я, - мое присутствие обязательно! Или у тебя в моем присутствии не встанет?
Он презрительно осмотрел меня, неожиданно скинул штаны.
Ох… Вот это красавчик! Я невольно залюбовался. Куда мне до него? В два раза длиннее, в три – толще. Походу, он там кобыл осеменяет.
Я аж задрожал от предчувствия.
Шоша уже был возле цыганки, освободил ее груди от резинок, аккуратно снял зажимы с половых губ. Она ждала, что мужчина расстегнет ее запястья, но тот внимательно осмотрел станок, одобрительно поцокал языком:
- Где брал?
- На заказ…
- Нуу… вещь… Баб на нем ебешь?
- Нее… Жена с ебарями сношается…
- Бляяя… - протянул он уже понимающе. – Шалавы…
Цыганка покорно молчала. Я заметил, что она немного дрожит. Боится? Чего? Она в сантиметре от свободы! Точнее – в двадцати пяти сантиметрах. Значит это дрожь предчувствия.
Шоша, осмотрев конструкцию, подошел к разведенным ногам сучки и буднично ввел свой огромный член между обвислыми мокрыми губами.
- Аааа… - в этот раз цыганка застонала громко, тягуче, с наслаждением. У меня ладонь скользила как бешеная.
Шоша принялся размеренно, с чувством сношать беременное тело, лениво посматривая по сторонам, задерживаясь на различных приспособлениях для извлечения женского удовольствия и удивленно покачивать головой.
Для него эта ебля была рутиной.
А вот женщина наконец-то испытывала кайф. И какой! Извивалась, дергалась всем телом, судорожно пыталась сжать бедра, удерживаемые крепко станком, стонала в голос, шептала, задыхаясь:
- Еще, еще, любовь моя!
Я был на взводе. Еще несколько движений ладонью и я устремился к животу женщины.
Та смотрела на меня, но молчала, не возражая, лишь внимательно, с жадным любопытством наблюдая, как струи спермы орошают ее пузо, влажные полоски растягиваются, и капельки стекают по шару плода.
- Доволен? – пропыхтела она. Я кивнул. Она с улыбкой начала: - прокляяя… - но ее, видимо, особенно вторкнул Шошин член и она не закончила: - …аааааабляяяяя…
Обо мне она уже не думала.
Шоша, впрочем, тоже не обращал на меня внимание. Минуты через три его дыхание участилось и он задвигал тазом, убыстряясь. На четвертой прижал к себе цыганочкины ляжки и замер, накачивая внутренности оргазмирующей одновременно с ним сучки.
На шестой его гигант вывалился из щели, следом на ковер потекла сперма.
Они оба задышали ровнее.
Я отщелкнул застежки, опустил станок. Она не сводила с меня глаз, вставая и садясь, потом неожиданно засмеялась:
- Ну ты и сука!
Я не возражал.
- Слушай… - Шоша положил мне на плечо огромную тяжелую руку. – А твоя… жена… Она…
- Конечно, - прервал я его. – Только свистни. Ты… - я с уважением потрогал его липкий от спермы и бабских соков головку, - будешь ее фаворитом.
Он гордо засмеялся:
- Все надоели, понял? Хочу новенькую. И… - он обвел взглядом бэдэсээмный антураж, - вообще новенького…
- Шоша… - поджала губки цыганка, - а мы…?
- Тихо, шлюха, - небрежно кинул тот. – Я сам решу…
Потом он обернулся ко мне и улыбнулся:
- А если б я тебе просто въебал, забрал бабло и съебал? Не думал?
- Думал, - ответил я серьезно. – У меня в надежном месте ПээМ. Под рукой… Ты не успел бы. Пулю схлопотал.
- В жопе, что ль? – захохотала цыганка, но увидев грозный взгляд цыгана, затихла.
- Воот как… - протянул тот уважительно и начал натягивать одежду. – Понял! ПродумАн… А чем сам Азочку не выеб?
Я пожал плечами:
- Кто по чём. Я в бабе не могу кончить. Пробовали сто раз. Нет и всё. Зато… так…
Аза засмеялась, она как раз закончила подтирать обильно подтекающую из пизды сперму Шоши и принялась за быстро подсыхающую мою, с живота.
Они ушли минут через десять. Азу явно трясло, ноги держали ее слабо. А вот Шоша был доволен. Пообещал придти, как только моя жена вернется с югов.
Надеюсь, он догадается прихватить пару таких же друзей?
Да и Азочку можно!